Впрочем, скоро стали замечать так называемые «русситы», что сидит их любимый богатырь в ресторане «не с теми», говорит «что-то такое не то», а главное, снимочки тискает в журнальчиках «не те», не дышит в них душа народная, а по нетрезвому делу даже еще и разглагольствует Охотников о Туринской плащанице как о матери всемирной космической фотографии, то есть в полном разрезе с корневым материализмом. – Ostatně, brzy si začli takzvaní "rusité" všímat, že jejich oblíbený hrdina nesedává v restauraci "s těmi správnými", neříká "to správné", a hlavně že fotečky, které tiskne v časopisech, nejsou jaksi to pravé ořechové, nedýchá z nich duše lidu, a když se opije, Ochotnikov dokonce vytrubuje o Turínském plátně, že to je ta matka celosvětové vesmírné fotografie, tedy že hovoří v naprostém rozporu s kořenovým materialismem.[1]
